Как сейчас помню, была холодная зима и Новый год. Холодная зима, спросите вы? Да-да, это сейчас зимой идёт дождь и зонтик нужнее, чем валенки, а тогда, в далёком-предалёком каком-то году прошлого века, было много снега и трескучие морозы.

           Где-нибудь на севере –30 – ерунда и привычно, а для нашей средней полосы это уже много. Как обычно на новогодние праздники, мы с Андрейкой поехали в Белые Берега, надо было пересмотреть любимые фильмы, перефотографировать любимые места, переесть любимых блюд и обязательно посетить дачу, там уже давно никто не жил, и она явно соскучилась по нам.

           Собрав рюкзаки с вещами и продуктами, мы поехали, конечно же, на электричке, дабы прочувствовать, так сказать, всю прелесть дачной жизни. С собой взяли совсем немного пропитания: хлеб, масло, сыр, колбасу, яйца, бутылку вина и кофе, посуду надеялись добыть на даче, а воду носить из колодца, если не замёрз. Где-то к обеду были уже на месте, Дача встретила нас та-а-а-акими сугробами, что открыть калитку не представлялось возможным. Поэтому мы смогли войти в дом через какой-то час раскопок. 

           Внутри было, наверное, ещё холоднее, чем снаружи, но всё целое – зимние мародёры, похоже, не наведывались. Дело в том, что дача старая и закрывалась на гвоздик, смысла в замке не было никакого, так как если хотели залезть, то выбивали дверь или били окно, а так спокойно входили, смотрели, что взять нечего, и ничего не ломали.

           Затопив печку, мы пошли откапывать проход к объекту номер два, а кому-то и номер один – то есть к туалету, он, как и положено деревенскому «жителю», был на улице. Потом ещё прокопали дорожку к колодцу и дровнику – и сами не замёрзли, и дом успел немного нагреться. Колодец, как ни странно, не замёрз, знаменитая своей вкусностью дачная вода была поднята из недр земли и доставлена на кухню. Пока я занимался водоснабжением и пополнением запаса дров, у Андрейки случился «золушкин» припадок – он вымыл полы, вытер пыль и перемыл немногочисленную посуду.

           Темнеет зимой быстро, мы едва успели сходить на речку, как уже надо было сумерничать, свечка и чай – обязательные атрибуты этого действа. Чай, конечно, заварили традиционный дачный – «бабушкин сбор», запасы которого ещё оставались в кухонном шкафчике. Мята, мелисса, листик смородины и веточки малины, залитые кипятком в пол-литровой баночке со стеклянной крышкой – вот рецепт легендарного бабушкиного чая, один глоток которого уносил тебя в детство. А почему чай-то в банке, спросите вы? Да потому, что это невероятно удобно! Видно, как плавают листики и палочки, они должны начать опускаться, когда чай готов, в банку можно положить что угодно, когда она свободна от чая, а потом, эту банку никому и в голову не придёт украсть когда дача пустует, короче – сплошные плюсы.

           Перед ужином мы прошлись по дачам, думали, вдруг кого из соседей увидим, но, судя по сугробам, почти никто не приезжал. Может, морозы были помехой, а может, и отсутствие электричества – его выключали осенью, а включали только весной. На ужин у нас был запланирован пир – яичница с колбасой, вино и сыр! Я нашёл в подполе спрятанную мною ещё летом чугунную бабушкину сковородку, она была тоже из детства и такая же легендарная, как баночка для чая. Только на ней получались, кстати, тончайшие блинчики с хрустящей каёмочкой, секретный рецепт которых передавался из поколения в поколение в нашей семье.

           Яичница на печке удалась на славу, в ней количество колбасы безуспешно боролось с количеством яиц, но такова была дань традиции. Я помню, когда бабушка Аня, папина мама, в деревне готовила яичницу, то у неё уходило не меньше 30 яиц на это блюдо, потому как семья была большая. Мы с Андрейкой однажды сделали такую же, но ели её потом неделю.

           Ужин при свечах, хорошее вино и сыр – такую картину мог увидеть прохожий, заглянув в наше окно, а ещё дым из трубы, поднимающийся вертикально вверх, и чистое звёздное небо довершали идиллическую картину. 

           На чердаке мы нашли связку старых журналов «Вокруг света», они и завершили этот день. Почитав перед сном и закинув побольше дров в печку, мы заснули. Впрочем, ненадолго, где-то через час я проснулся в тропических джунглях – печка так раскалилась, что дышать было совершенно нечем, но теплолюбивому Андрейке это нисколько не мешало, и он сладко похрапывал под тремя одеялами. Надев только ботинки, я вышел во двор немного охладиться и заодно слить отработанный чай. Случайный прохожий, который мог идти обратно, увидел бы совершенно эпическую картину: в снегу стоит человек в трусах и от него валит пар. Простоял я, правда, недолго, потому как увидел на термометре, который вечером специально привязал к столбику, температуру в –27 градусов. Сразу захотелось обратно под одеяло, что я незамедлительно и сделал.

           А вот с утра уже было прохладно в доме, не хотелось ни то что вылезать из-под одеяла, но даже открывать глаза, потому как ночью дров в печку никто не подбрасывал, и она почти потухла. Глаза открыть всё же пришлось, но это ничего не изменило, какое-то жёлтое НИЧТО окружало меня… Я целую минуту пытался понять, что же могло вызвать такое искажение пространства, но вчерашняя колбаса была свежей, а вина была всего одна бутылка, поэтому я решился вытащить руку из-под одеяла и потыкать пальцем в это жёлтое НИЧТО. Оно оказалось вполне материальным, я вылез из-под одеяла, а потом и из этого полога. Оказывается, это были обои – они отклеились от стены и накрыли мою кровать, словно крыша. Стены отсырели и промёрзли за зиму, а тут мы натопили печку, вот обои ночью и отклеились. Я, кстати, ночью слышал шорохи, но не обратил на них никакого внимания, так как считал, что каждый уважающий себя Дом имеет право на шорохи, а это оказывается и были отклеивающиеся обои. 

           Кровать Андрейки также накрыло, но зелёными обоями, поэтому его ожидало зелёное НИЧТО. Ему повезло больше, чем мне, потому как разбудил его я, копошась на кухне, хотя такой крыше он тоже удивился, но вот выманить его из обойного домика удалось только свежесваренным кофе и хлебом с маслом.

           Обои пришлось ободрать окончательно во всей комнате – должны же мы были, уезжая, оставить за собой порядок, а весной сестра, приехав на дачу, долго ругала нас за такой антиремонт.